Книга Аквамарин  - Андреас Эшбах

«Ученый»! Видеть, как руки тети Милдред складываются в это слово, – словно удар под дых.

– Получается, это мой отец? – начинаю я, но тетя Милдред делает отрицающий жест руками и объясняет:

– Нет. Они с Моникой расстались вскоре после того, еще в Мельбурне, и он потом вернулся назад. Это было за четыре года до твоего рождения.

Значит, этот Мориц Леман не мой отец. Мне ужасно тоскливо.

– Давай о чем-нибудь другом поговорим, – прошу я.

Тетя Милдред с готовностью кивает, но мы потом уже ни о чем не говорим, просто молча доедаем десерт.

Когда позднее я сажусь за уроки, мне становится понятно, что я напала на след.

Мориц Леман. Ученый. Из Перта. С этого уже можно начинать.

Я нажимаю на значок поиска, выбираю «все доступные источники», а потом вдруг меня охватывает сомнение. Те ключевые слова, которые мы задаем для поиска, фиксируются, и некоторые из них приводят к допросам с пристрастием – почти любому из парней есть что рассказать на эту тему.

А что, если Мориц Леман – как раз такое ключевое слово? Что, если я выдам себя, если создам такой запрос для поиска?

Я отменяю поиск, включаю функцию телефона и быстро звоню Пигриту. Он, похоже, тоже сидит над домашкой, потому что не проходит и пары секунд, как его лицо возникает у меня на экране планшета.

– Привет, Саха. – В его голосе слышится удивление. – Как дела?

– Я хочу найти информацию об одном человеке, но не решаюсь сделать это со своего планшета, – честно заявляю я. – И тут я подумала, вдруг ты мог бы…

– Ясное дело, – перебивает он меня. – Я могу зайти с папиного планшета. Он подключен к научной сети, там никто ничего не узнает. Просто назови имя.

– Мориц Леман, – говорю я. – Ученый, предположительно в области биологии, генетики и тому подобного. И он жил в Перте. Лет двадцать назад.

Пигрит приподнимает брови.

– Перт? Вообще без проблем. Это зона концерна, они там точнее всего фиксируют данные своих людей, – с готовностью объясняет он. – Я тебе перезвоню через юнит.

И он исчезает с экрана. Один юнит – это сотая часть дня. То есть, по нашему исчислению, даже меньше пятнадцати минут. Они кажутся мне вечностью.

Я смотрю в окно и спрашиваю себя, зачем я втянула в это Пигрита. Возможно, это было ошибкой… Да, это было ошибкой!

Он перезванивает через тридцать две минуты, это больше двух юнитов. И вид у него злобный.

– Ничего не находится, – говорит он. – Кто это вообще?

– Да так, я просто поинтересовалась, – говорю я. – Спасибо, что старался помочь.

– Тебе придется как-нибудь объяснить мне это поподробнее.

Я киваю.

– Ну да. Как-нибудь.

И прерываю звонок.

10

Всю неделю я совершенно невыносима и стараюсь не попадаться никому на глаза, даже Пигриту. По ночам мне иногда снится, что я под водой, но наутро лишь смутно помню об этом. Эти сны не всегда приятные. И ужасно осознавать, что я действительно могла бы это делать, действительно могла бы плавать под водой так долго, как захочу, вот только мне нельзя.

Каждый раз после такого сна с утра моя кожа вся чешется и кажется болезненно сухой. И каждый раз, когда через стену школьного двора до меня доносится запах соленой воды и водорослей, мои ноги становятся ватными.

Утром в четверг тетя Милдред уходит из дома, забыв планшет. Сначала я этого не замечаю. Я, как обычно, мою посуду после завтрака и как раз собираюсь идти к себе наверх, чтобы позаниматься, как вдруг слышу непонятное гудение. Оно продолжается всего пару секунд, но я буквально каменею от страха. Осторожно направляюсь туда, откуда слышался звук, и нахожу планшет тети Милдред: он лежит на полу около калошницы. Так как она ничего не слышит, ее планшет не издает привычного «пинг!». Когда приходят сообщения, он вибрирует, к тому же у него загорается желтая рамка и не гаснет, пока сообщение не будет прочитано.

Я беру планшет и дотрагиваюсь пальцами до экрана. Экран загорается. Планшет не заблокирован, доступ не ограничен, вообще ничего такого. Сообщение открывается автоматически, оно от миссис Маккинни. Она пишет, что в ближайшую субботу у нее не будет времени поиграть в го. Я смахиваю сообщение в сторону.

Мои руки дрожат. Такой шанс снова выпадет нескоро. Я иду в поиск, выбираю «письма» и ввожу: «Моника Лидс». Сначала я хочу ограничить поиск 2131–2135 годами, но потом оставляю как есть. Чем больше сообщений от мамы я найду, тем лучше. Я нажимаю кнопку «Искать». Результатов поиска пугающе мало. И сами сообщения тоже ужасно короткие. Пара строк вроде: «Я приеду в понедельник на час позже, целую, Моника» или «Сестренка, хочешь съездить в Банбери в музей? Выставка индийского модерна идет только до конца июня!». Больше ничего.

И, как я очень быстро обнаруживаю, ни одно из этих сообщений не относится к промежутку с 2131 по 2135 год, то есть к тому времени, когда моя мама путешествовала по миру! Ни одного следа «личных писем», о которых говорила тетя Милдред.

Мне приходится сесть, когда до меня доходит, что это означает. Она стерла все письма!

Больше всего мне хочется расколошматить планшет об стену. Но вместо этого я выключаю его, кладу в кухне на стол и поднимаюсь к себе наверх.

На двух уроках в школе я чувствую себя так, как будто бы от остального мира меня отделяет стена воды. Я почти ничего не слышу, просто смотрю в пустоту, но сегодня, похоже, у меня получается быть невидимой. По крайней мере, никто ничего не замечает.

Когда я прихожу домой обедать, тетя Милдред еще занята готовкой и очень возбуждена.

– Так неприятно, что я забыла сегодня планшет. – Она размахивает руками, не выпуская поварешки из правой, из-за этого я еле разбираю то, что она говорит. – Именно сегодня, когда миссис Бреншоу хотела объяснить мне, как стирать занавески. Они у нее с панамским кружевом, ты же знаешь, какое оно нежное.

Я этого не знаю, но всё равно киваю. Я еще как будто в тумане.

– И что же ты тогда сделала?

– Ну, мне пришлось воспользоваться ее планшетом. У нее такой маленький, современный аппарат со складным экраном. Я еле справлялась с ним. В конце концов она сказала, что мы отложим тогда всё до следующей недели, она найдет инструкцию по уходу и пришлет мне. – Она кивает на планшет. – Уже прислала. – Она так говорит, как будто считает это выражением какого-то особого расположения со стороны миссис Бреншоу.

– Ты оставила свой планшет на галошнице. У меня чуть инфаркт не случился, когда он вдруг завибрировал.

Тетя Милдред снова поворачивается к своим кастрюлям и говорит мне свободной рукой:

– Я сейчас плохо сплю, возможно, поэтому такая рассеянная.